Harmless as a Danish Cartoon

АТОМЫ ДЖЕКА

-Un-

Атомы Джека. Три утра и я не могу заснуть, потому, что меня трясет. Снова. Внутри и снаружи. Подскакивая на пригорках и камнем падая вниз - вдоль белого пунктира, меж двух частоколов сосен. Мы покидаем Карелию, дождь и туман, быстро. В салоне играет паршивая музыка и сильно пахнет энергетиками, которые хлещет Антон - лысый сорокалетний мужик в аляповатой цветастой толстовке. Слева от меня - адвокат, которому срочно нужно в Петербург по работе, спереди, рядом с Антоном тихий высокий паренек-студент по имени Матвей. Попутка. Шесть сотен на бензин и обещание быть на Академке через 4 часа. Те двое спят, а я не могу оторвать глаз от дороги. Влево-вправо, вниз-вверх. На мне старая дорожная зеленая куртка, коричневые брюки, клетка в тон и пара немецких туфель. Рюкзак забит вещами и все они не мои. Три с половиной часа с двумя остановками на перекур в неловкой тишине. Попутка. На въезде в город колоссальная пробка - ремонт дороги. Узкий клапан в одну полосу с обоих сторон. Антон на 120 ведет машину по обочине, мимо сигналящих и ругающихся водителей. Мы в городе. По-прибытии адвокат берет у меня телефон и предлагает позаниматься с ним английским. Я не против. Я не спал уже сутки. Утро. Жара. Расходимся. Метро до Кировского завода. Подземка раскрашена понедельником и пахнет безразличием. Все как всегда, только юбки немного короче в это время года. Глаза полузакрыты. Качаюсь в такт со всеми - им всем тоже видимо нравится ранний Avail. Кофе! Срочно! Выхожу на Кировском - солнце слепит так, что больно смотреть. Слишком жарко. Снимаю куртку, закатываю рукава рубашки - атомы Джека. Странный район. Я здесь в первый раз. У каждого прохожего в зубах сигарета. Пытаюсь соответствовать. Зазывалы раньше предлагали работу - теперь раздают кредиты. Набираю номер отца - его должны выпустить через центральную проходную в 8 утра. Стоянка всего один день - быстрая разгрузка, перешвартовка и новый рейс. Антон меня подвел - я задерживаюсь. Отец снимает трубку - еще не выпустили. Просит подождать 20 минут. Кофе! Обхожу станцию метро. Странная забегаловка на втором этаже. Сонный небритый кассир-каланча. В меню семь миллионов бургеров. Выбираю самый безвкусный и двойной Американо. Панорамные окна и пластиковая мебель. Девять утра. Снова звоню отцу и снова 20 минут. А затем еще и еще. Стираю подошвы об асфальт с номерами телефонов и женскими именами - "маша", "катя", "марина" трафаретом. Все как обычно. Долго ищу проходную. У отца паника. Все еще не выпустили. Воры крадут время. У него вахта с 12-ти - на часах почти десять. Вихрем врываюсь в стеклянные двери - отец совсем седой, маленький, волосы всклокочены, лоб блестит. Он все еще за турникетом. Кричит мне, чтобы я подождал. На нем такая-же-как-у-меня куртка, а в руках огромная картонная коробка, замотанная в целлофан и паутину из бичевы. Пропуск, паспорт, турникет...

-Deux-

Отец неловко приобнимает меня за плечи и глубоко вздыхает.

- Привет. Вот, познакомьтесь, это - Павел. А это мой сын - тоже Павел.

С неба ко мне спускается огромная мозолистая ладонь. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с отцовским приятелем - двухметровой детиной, с обветренным загорелым лицом, глуповатой улыбкой и массивным носом. Взгляд добрый, но растерянный. Ни дать ни взять - Вождь Бромден, и только копна соломенных волос выдает, что он вовсе никакой не индеец. Жму Вождю ладонь. Откуда ты? - Самааара. 

- Ну чтож, времени у нас в обрез - куда пойдем?

- Паш, тут такое дело. Надо Паше помочь купить билет домой на Ладожском, ну и денег снять в банкомате.

- Отец, у нас два часа всего. Я тебя с февраля не видел...

Он пожимает плечами:

- Надо помочь, Паш. Парень совсем ничего здесь не знает, да и не очень-то сообразительный...

Вождь где-то вдалеке меряет площадку у входа на проходную широкими шагами и говорит по телефону.

-... пропадет ведь. Я обещал. Ему завтра меняться, а он города не знает.

Мне ничего остается кроме как согласиться и взять у отца его баул с вещами. Какое-то время мы еще стоим у проходной - пытаемся вызвать такси. Девушка-диспетчер предлагает подождать полчаса, но это не вариант - нас уже ограбили на два. Тогда мы срываемся к метро. Покупаю жетоны на троих. Руки режет веревкой, но я молчу. Просто перехватываю коробку то левой, то правой поочередно. Вождь мыслями где-то еще, и даже улыбается про себя, а у отца на лице это знакомое с детства выражение - отчаянная попытка просчитать время, которого нет. Пересадка на Владимирской. Гудящая напряженная тишина. Выходим на Ладожской. Бегом взлетаем к кассам. Сдаем коробку в камеру хранения. Отец снимает деньги, а Вождь делает выписку по карте.

- Мужики, я чет не пойму, почему так мало осталось?
- Паш, ты снимал деньги в банкоматах за границей?
- Да. Но я вроде как считал...
- Паш, а ты не думал, что банки берут комиссию, причем как стандартную так и исходя из скачков курса?

Вождь молчит, а потом выдает: Мне нужно точно знать куда ушли деньги.

- Тогда тебе нужно в отделение банка.

Времени остается чуть больше часа. Я уже смирился с тем, что нормально пообщаться с отцом у меня не выйдет. Порешили на том, что мы с ним пойдем в Макдак, закажем еды и попытаемся найти адрес ближайшего офиса банка "Возрождение", а Паша пока купит билеты до Самары. 

В "Макдональдсе" на Ладожском нет бесплатного вай-фая. Папа заказывает три бургера, три колы и три американо. Я открываю рюкзак и раскладываю вещи, которые я ему привез. Ноутбук, чертежи бумажной модели Ла-11 в тубусе, бутылочки и тюбики клея... Он возвращается с едой и открывает свою сумку. Обмен даров. Когда я был еще подростком отец взял за привычку дарить мне наручные часы. Они были разные: маленькие и большие, дешевые и дорогие, электронные и механические, Да и пропадали они по-разному - я их терял, рвал ремешки, принимал в них душ... А он все вез новые. Последние он мне подарил пока я еще учился в Дубне. Хорошие добротные часы с кожаным ремешком. Я носил их долго, пока они не остановились. Просто не остановились совсем. Тогда много чего остановилось.

Он протягивает мне аккуратную черную коробочку и говорит: Примерь пожалуйста, иначе я просто взорвусь.

Я достаю часы. Черный корпус, белые крупные цифры, маленький белый самолетик внизу, коричневый ремешок. Хорошие. В первый раз за все это время он улыбнулся. Искренне улыбнулся и сказал: "Я рад". Потом из сумки на свет посыпались различные копеечные безделушки, три пачки красного итальянского Винстона и пачка египетской Клеопатры.

- Зачем мне все это?
- Ну, подаришь кому.
- Хорошо...

Мы пили кофе и разговаривали о погоде, о том как дела дома, о том какая у них на судне дрянная повариха. Я впервые видел, чтобы папа так жадно ел этот пресловутый гамбургер. Затем он протянул мне сверток тысячных купюр для мамы и три двадцатидолларовые для меня.

- Зааачем?
- Ну погуляешь хоть...

Черт. Все это выглядит как попытка извиниться за что-то, в чем он и не виноват вовсе.

- Забери. У меня все равно нет времени их менять.

Отец нехотя убирает деньги в карман. Вождь плюхается на диванчик рядом с отцом и заявляет, что цены на билеты просто астрономические. Семь с половиной тысяч за плацкарт. Скажи мне что-то, что я еще не знаю. Папа протягивает мне чек из банкомата - внизу маленьким шрифтом телефон для справок. Я звоню по номеру - отвечает теплый приветливый женский голос. Ей лет 40 наверное. Должно быть чья-то мама. Прошу подсказать адрес ближайшего отделения банка. Она долго ищет и переговаривается с коллегой. Это в Купчино. У нас времени всего минут 40. Папа закатывает глаза и говорит, что придется им опоздать на вахту. Говорит, что какой-то Спартак их прикроет. Забавное прозвище для старпома, и еще забавнее в этой конкретной ситуации.

Спускаемся на привокзальную и вызываем такси. Серый седан. Молодой человек с бородкой Халфорда рассказывает о трудностях жизни в Петербурге, о ценах на бензин, о своих троих детях, об ипотеке и пенсии матери. Папа вещает о советских временах и шутит не рвануть ли нам всем в Таллин. Любой каприз за ваши деньги. Мы уже в Купчино. Просим водителя подождать. Павел идет просить выписку, а отец говорит мне, что ему надо кое-что сделать. Я курю возле банка. Целый день на сигаретах и кофе. Понимаю, что вот-вот отключусь. Он возвращается и протягивает мне деньги.

- На. Я поменял. Хочу, чтобы ты повеселился хоть немного.

У меня нет слов. Прячу наличку в карман. Возвращается Вождь и объявляет, что детальную выписку в этом отделении ему сделать смогут, но придет она только через месяц, и что если он хочет получить ее сразу - ему нужно обратиться в отделение, где эту карту ему выдавали. А это Петрозаводск. Еслиб я не был настолько вымотан я бы от души посмеялся над иронией всего происходящего. Время потеряно попусту. Печальная картина. Машина везет нас обратно к Кировскому заводу. Водитель берет с нас меньше чем нужно со словами "рабочий класс мы не грабим". Заходим в булочную и отец покупает восемь батонов и четыре буханки черного. Кормят должно быть действительно отвратно. Мы снова у проходной. Последние наставления и обещания держать связь. Жму руку Вождю, обнимаю отца и смотрю как они проходят через турникет. Я один на площади перед заводом с пустым рюкзаком за спиной. Атомы Джека. Смотрю на новенькие часы. Полвторого. Тик-так. Другие, мои внутренние часы, стоявшие многие месяцы, снова пошли.

-Trois-

Мой давний заклятый друг Анатолий Никулин живет на Петроградке. В пяти минутах ходьбы от места работы - инженером на телецентре "Петербург - Пятый канал". Ни много ни мало. В девять утра у него закончилась ночная смена и он настойчиво просил не будить его до трех. Чтож, у меня еще полтора часа. Снова метро. С красной ветки на синюю. Есть такая поговорка - если не можешь победить кого-то - подружись. Так вот, иногда бывает так, что время само разрешает конфликты. С Толей мы знакомы очень давно, и знакомство это - протекавшее больше в пересудах за глаза, ни к чему хорошему привести не могло, но, как ни парадоксально, начиная с 2008-го наши взгляды во многом начали совпадать, что привело сначала к теплым приятельским отношениям, а после смерти общего товарища, к чему-то большему. В дружбе этой больше светскости и взаимного уважения, да и вспомнить всегда есть чего. К тому же так уж вышло, что я так или иначе знаком с его семьей. С сестрой Сашей я учился на Филфаке с 2005-го, а отец - дядя Сережа, там же преподавал у меня журналистику и компьютерную верстку. Толя перекроил свои планы чтобы побродить по Питеру вместе и разрешил остаться у него на ночь.

Я на Петроградке и у меня еще час. Солнце жарит пуще прежнего. Я решаю пройтись по Каменноостровскому. По теневой стороне. Ни одной бигмачной по дороге. Странные женщины с мучными лицами. Купил в "Теремке" блинов с ветчиной и сыром на завтрак для Толи и для себя с беконом и пюре. Одинокий странник бесцельно шатающийся по улицам. Свернул на боковую, обошел телецентр. Жизнь кругом течет по своим законам. Все как всегда. Делаю круг и возвращаюсь к его дому. Набираю номер и слышу заспанный голос:

- Ну чего, ты уже добрался.
- Ага. Давай выходи, ато я сейчас как дуну - весь ваш домик и развалится.

Пару минут стою на перекрестке, ищу сигареты. Из парадной выходит осунувшийся человек с бородкой Ильича. Одет он так же, как я, только пиджак серый и рубашка в точку. Я обнимаю друга.

- Привет. Ты похож на Ленина.
- С чего бы это?
- Не знаю, наверное это борода. Я тебе завтрак принес.
- О, ништяк.
- Кофе есть?
- Да, есть "мадди воттер".
- Отлично!

Мы поднимаемся в коммуналку на третий этаж. Все достаточно цивильно, а в комнате у него, которая вполне могла бы сойти за приличную однушку, большие окна выходящие на проспект и лепнина на потолке, и под ней - шикарная люстра. Я снимаю обувку. Поразительно, но несмотря на то, что я часов 13 провел в туфлях - нет никакого неприятного запаха. Вот что значит дорогая немецкая обувь. Я прошу его показать где у них душевая и принимаю контрастный душ. Бодрый и свежий я натягиваю трофейную футболку Black Mambo. Все здорово. Давай говорить.

Толя рассказывает о том, что у него двухнедельный алкомарафон, и что до меня у него гостили Саша Шульц с его "Космозером", тряпичной куклой-кошкой Мурлысей и кучей невероятных историй, а затем Фрай проездом из Екатеринбурга. Мне смешно и как-то легко. Я валяюсь на широченной кровати расправив руки и смотрю на лепнину на потолке. По коридорам ходят "россияне" и о чем-то громко спорят. Мы выходим покурить на лестничную площадку через черный выход. У двери свалены набитые мусором мешки. Толя сокрушается, что никто кроме него мусор и не выносит. Окно на площадке выходит в двор-колодец на обшарпанные стены. Похоже на Прагу. Мы курим отцовские египетские и рассуждаем о том, куда бы съездить. Восточная Европа устраивает нас обоих. Затем долго решаем куда пойти. Около четырех звонит отец и спрашивает: "Ну что, ты уже пьешь?". Он заступил на смену. Их грузят. Что я могу ответить - еще слишком рано, чтобы закладывать за воротник. В итоге решаем пройтись до Васильевского острова. Там есть маленький книжный магазинчик, где продавцом работает одна его знакомая. Она время от времени подкидывает ему книги почитать и было бы неплохо вернуть одну. Я не против, тем более что сам хотел зайти в пару книжных. Решено. Идем пешком, для Петербурга это совсем маленькое расстояние. 

По-дороге все разговоры сводятся к тому, что с кем стало, кто куда уехал и как обстоят дела с музыкальной сценой дома. Наше общее панк-рокерское время давно прошло и теперь такие разговоры навевают грусть и приятные воспоминания. Но, мы не можем об этом не говорить. Это была целая жизнь. Сейчас у него все по-другому, есть экспериментальный проект под названием Kaunas, и еще работа с кучей музыкантов по сведению и мастерингу. Меня забавляет как он коверкает русские слова, чтобы они звучали по-прибалтийски. "Устроить попускайтис" например. Мы устроим попускайтис, но немножко позже. Говорим о Петрозаводске и Петербурге. О городке и городе. Атомы Джека. Вот стадион, вот мост, а нам налево. Книжный магазин "Свои Книги" находится на Среднем проспекте, дом 10, но скорее всего когда вы это прочтете его там уже не будет. Магазин закрывается через неделю с небольшим. Клаустрофобно маленькое подвальное помещение сплошь состоит из стеллажей с литературой. Кажется вытащи книгу и потолок рухнет. За крохотной стойкой сидит высокая остроносая блондинка по имени Саша. Толя знакомит нас и сетует на то, что уже 2 недели не может отдохнуть от все прибывающих друзей. Я оставляю его трещать с Сашей о своих делах и пробегаюсь глазами по полкам.

- Саш, у вас есть Керуак?
- Да, сейчас.

Она выскакивает из-за стойки и раздвигает книги на одной из полок. Они стоят в два ряда. Джек закопан глубоко. Саша признается, что недолюбливает творчество лоуэлльца.

- Вот, он здесь.
- Здорово. Слушай, я собираю серию от Азбуки. У меня есть все, кроме "Бродяг" и "В дороге". Они самые ходовые, и у меня есть только в мягком.

Она пожимает плечами. Все, что есть. Я беру в руки свеженькое издание "Море - мой брат" и "Одинокий странник" в новенькой синей суперобложке.

- Да, это тоже Азбука. Новая серия. Теперь они такие.
- Ух ты, у меня их еще нет. Сколько?
- Дай посмотрю. - Она вбивает артикул в базе данных. - 410 рублей. Дорого, да?

Я с минуту жую губу и думаю. Действительно дорого, но я уже решился. Кладу книгу на стойку. Она делает круглые глаза.

- Что? Берешь?
- Ну да.

Она хотела было достать новую в полиэтилене, но я ее остановил, попросив лучше оставить для меня заметку на обложке. Все что угодно, чтобы запечатлеть момент. Моя давняя привычка. Некоторые назовут это кощунством, но для меня книги так же важны как время и место где они меня нашли. Каково же было мое удивление, когда попрощавшись и выйдя из магазина я открыл обложку и прочел: 

"ВОЗМОЖНО, ЛУЧШАЯ КНИГА, КОТОРУЮ МОЖНО БЫЛО КУПИТЬ В ПЕТЕРБУРГЕ. ЧИТАЙ! САША."

    

Позже я попрошу Толю подписать внизу название и адрес магазинчика.

-Quatre-

Теперь у нас не было никаких дел, кроме как прогулять остаток вечера. Мы решили добраться до "Контакт Бара", что на Среднем. Толя сказал, что там и цены демократичные и обстановочка приятная. По-дороге заскочили в неприметную столовую на Кадетской линии. Это был уютный подвальчик с высокими потолками. Улыбчивый повар-кавказец налил нам по тарелке солянки. Я взял сосиску в тесте и бутылку газировки. У меня помимо прочих маленьких загонов есть еще один - я люблю пробовать новую неизвестную шипучку. На этот раз это было нечто под названием "Таежный сбор" - буроватая прозрачная жижа в классической стеклянной бутылке. На вкус нечто тархуноподобное с травами. Солянка была не особо вкусной, но питательной, а когда я спросил у Толи, как он думает - что там? Он ответил - магазин "Дикси". Мы посмеялись и приговорили наш обед. Снова на улице. Забегаем в музыкальный магазин. Ничего особенного. Я искал медиаторы Tortex на 0,88 мм. Зеленые. Я играю на таких более 10 лет. Идеальная толщина. Их перестали завозить в Петрозаводск. Однажды я просто закажу коробку с Томана и перестану беспокоиться навсегда. Но их конечно и здесь не оказалось. Судьба. Мы поворачиваем направо и выходим на широкую пешеходную улицу, похожую на Большую Покровку в Нижнем. Здесь полно народу, который вовсю празднует вечер понедельника. Проходим мимо вереницы баров и кафешек всех мастей и цветов и доходим до "Контакт Бара". Это заведение студенческого типа, франшиза "СПБ Бара", как пресловутый "Киллфиш". Внутри действительно приятно. Упитанные официантки пархают над столами и приветливо улыбаются. Берем по литру темного, но сначала я заказываю шот "Боярского". 

Здесь нужно сделать маленькое отступление и рассказать почему именно "Боярский". С февраля 2014-го этот коктейль у меня ассоциируется только с одним человеком и зовут его Николай. Николай для меня практически брат от другой матери, и когда он не смог приехать из Нижнего на мое акустическое шоу из-за болезни - я просто встал и объявил "Этот шот "Боярского" за Колю!". С тех пор где бы мы ни были - рядом или в тысячах километров, в минуты когда действительно хорошо мы выпиваем шот "Боярского" друг за друга. Я написал Коле SMS - "Шот боярского за тебя, бро!", а он пожелал мне хорошо отдохнуть. Жаль, что его со мной не было. 

Пиво принесли в большущих литровых кружках. В такие моменты ощущаешь себя хоббитом. На вкус оно было водянистым, но отторжения не вызывало. Чистое здоровье. Мы бросились рассуждать о сути отношений между мужчиной и женщиной и особенностях прибалтийской кухни, прерываясь на краткие визиты в уборную и перекуры на шумном проспекте. Расплатившись за пиво и оставив чаевых я попросил официантку принести пивных подставок для коллекции. Она вернулась с одной, от семерки. Чтож, тоже неплохо.

Вечер становился все более улыбчивым. Мы решили, что стоит продолжить возлияния где-то еще и выбор пал на заведение под названием "Старый Фраер". Это совсем недалеко - на 8-й линии. Но для начала Анатолий предложил мне попробовать нечто, что он сам называет "альфа-самсой". Пирожковая с этой самой самсой представляла из себя окошко, в котором сидел замученный паренек, а перед ним нескончаемая очередь. Должно быть она и вправду хороша. Мы взяли по "самсе из тандыра", или из печи. Это была такая внушительных размеров булка с щедрой начинкой из баранины. Я понял, что не люблю баранину, но и рвотных позывов она не вызывала, зато голод утоляет на раз-два, да и по цене лучше не найдешь. Когда мы добрались до "Фраера" начало темнеть, насколько это возможно в Петербурге в белые ночи. Бар бы полупуст и всюду сновали девушки в майках-тельняшках. Это такое интересное место, которое будто бы и не менялось с 90-х. В меню пиво, водочка, селедочка и дальше по списку. Обшарпанные стены с кирпичной кладкой и обои из "Комсомольской правды" - воровская романтика. Я беру литр темного, а Толя - пол литра светлого. Нам принесли бесплатные закуски - микс из сухариков, вяленой корюшки и сушек с соленой соломкой... И тут накатила грусть. Я не знаю, что это было - атмосфера бара, или разговоры, которые невзначай скатились к темам, о которых лучше забыть, а может усталость взяла свое. Толя пытался дозвониться до друзей, но они как назло укатили на великах за город и неизвестно когда должны были вернуться. Так или иначе, безумно хотелось побыстрее закончить и выйти-пройтись, проветрить мозги. Как ни странно, отойдя на пару кварталов от бара я почувствовал себя значительно лучше. Надо мной было свинцовое небо и лабиринт незнакомых улиц, но именно само движение выбило меня из оцепенения. Мы рассуждали о музыкальном слухе и цикличности музыкальных тенденций, о классиках, сложной ритмике народных песен и плачей и о том, что есть люди которые способны творить невероятные вещи без какого бы то ни было музыкального образования. Мы возвращались обратно на Петроградку. Снова мост. С неба начало накрапывать.

По ту сторону моста стояли и что-то живо обсуждали два велосипедиста. Меня ничуть не удивило, что этими велосипедистами оказались те самые Толины друзья - Саша и Иван. Причем Саша - муж уже знакомой мне продавщицы из "Своих Книг". 

- Привет, ты похож на Ильича! - говорит Ваня.

- Достали уже!

Толя знакомит меня с ребятами и мы решаем, что у нас еще есть время выпить по бокальчику пока не развели мосты. Ребята наперебой рассказывают, что сделали 80 километров по пересченке в тот день, чтобы увидеть радиотелескоп. Рассказывали про облезлого кота возле антенны, потом про салют на празднике "Алые Паруса", а потом расспрашивали про Карелию и про Кольский полуостров. Здорово еслиб они смогли приехать. Дождь заметно усилился когда мы подошли к маленькому, по-европейски уютному бару на Зверинской. Внутри было не протолкнуться, но мы отыскали столик у стены. Саня с Иваном взяли себе по 0,3 чего-то темного, толя заказал местный коктейль "дизель", из пива и колы, а я - кружку шотландского стаута Belhaven. Ограбив заведение на 4 пивных коустера между делом. На экранах крутили видео The Who, Мадонны и RHCP, а ребята говорили о чем-то своем. Я же просто прикладывался к бокалу, смотрел на посетителей и думал о невероятности всего происходящего. О событиях, скалывающихся в петлю Мёбиуса и о том, что еще должно было произойти. Мы попрощались, пожелав друг другу хорошего вечера. Я попросил значок на память с Сашиной кепки. Маленький пропеллер окруженный концентрическими окружностями. Какой-то арт-объект, работа одной художницы с выставки на которой Саша недавно побывал. Я поднял глаза напоследок, чтобы прочитать и запомнить название бара. Но там было только "Бар", и тогда какой-то парень смоливший у входа протянул: "Интересно как называется? Это бар - Айбилив." И я уверовал.

Мы шли под дождем по выбоинам и лужам рассуждая о вкусовых качествах шавермы в различных заведениях Петербурга и решили, что раз такое дело - надо зайти в одно из самых лучших. Это все равно по дороге. Я снова возблагодарил немецких башмачников. На улице Большая Зеленина нас ждала круглосуточная шаверминская - чистенькая, все повара в перчатках, по стенам у стоек хипстующая молодежь. "Десять из десяти". Действительно очень вкусная. Наутро я найду засохшие пятна соуса на штанах. Теперь прямая дорога до Каменноостовского. На улицах никого. Мы забегаем в "Семью", чтобы купить яиц и сосисок на завтрак и еще в один магазин со спящими продавщицами, чтобы купить луковых колечек и семерки на сон грядущий. Поднявшись в коммуналку мы еще долго сидели в темноте и размышляли о маленьких трагедиях, которые происходят повсюду, и как они эхом отражаются в нашей собственной жизни. Говорили о Чехове и о том как сам город становится действующим лицом этих трагедий. Я не заметил как отключился.

-Cinq-

Утро было добрым. Никакого похмелья, никакой головной боли. Свет во всем квартале отключили, но на кухне газовые плиты. Толя приготовил волшебную яичницу. Это был день возвращения домой, но о поезде я даже и не думал. Мне хотелось исчезнуть из города так же, как появился - тайком. Накануне я созвонился со знакомым дальнобойщиком - душевным парнем по имени Гриша. Грише почти сорок, но он невероятно полон жизни и легок на подъем. Я знал, что он грузится во вторник где-то на Партизанской - позвонил и попросил подвезти. 

- Да без проблем, Паш. Я правда с дочкой - надо заскочить в пару мест и еще догрузиться бумагой в Сясьстрое. Поэтому дома будем только часам к трем ночи. Пойдет?
- Конечно!
- Хорошо, подъезжай к четырем на Партизанскую, 22.

Туда нам и следовало отправиться. Мы вышли заранее, через черный ход, и заскочили в магазин за водичкой. На улице внезапно наткнулись на Кристину - мою старую знакомую, учителя Английского. Я обнял ее и мне стало мучительно жалко, что нужно уезжать прямо сейчас. Она начала тараторить про то, что сдает на права, и что начала заниматься танцами, про то как она живет и все интересовалась как у меня дела. Я пожимал плечами - вот так, приехал увидеться с отцом. Она улыбнулась. Мы прошли пару кварталов вместе и разошлись в разные стороны. Нам с Толей нужно было прыгнуть в маршрутку. Конечно быстрее было бы на метро, но во-первых Толя недолюбливает подземку, к тому же появился шанс посмотреть на ту часть города, где я еще не был. Мы покатили в сторону Ладожского вокзала. Нужно было еще забрать коробку из камеры хранения. Эта поездка на маршрутке была довольно забавной, потому что, превратившись в уши можно было узнать много интересного о жизни петербуржцев, а так же об истинном характере жителей культурной столицы. Я улыбался. В двери вошла симпатичная блондинка в шлепанцах и драных джинсах, хлопнула ресницами и проплыла куда-то вглубь салона. Я начал поглядывать на часы. Оказалось, что маршрут у этого автобуса недавно изменился, и мы сделали неплохой такой круг, который скрал полчаса. Теперь мы немного выбивались из графика, а что самое страшное я не особо представлял как потащу этот баул до Партизанской. Время поджимает. Мы на вокзале. Я забираю коробку, мы выскакиваем на улицу. Пытаемся ее тащить вдвоем и понимаем, что это в принципе не реально. Переходим дорогу и меня начинает немного колотить. Деньги на телефоне как назло кончились. Я прошу Толю найти нам такси, чтобы проехать эти злосчастные пару километров. Он срывается и находит машину. Двести рублей - ну чтож поделать. Едем. Таксист высаживает нас у въезда на базу. Я набираю гришин номер с толиного телефона. Все в порядке. Он только выезжает. Из-за угла выкатывает огромный бело-синий DAF. Авто-поезд. Гриша улыбается от уха до уха:

- Что у тебя с телефоном?
- Кончились деньги. Есть куда закинуть эту коробку?
- Да, погодь.

Он легко спрыгнул с подножки, обежал фуру и открыл двери. Давай! Мы подняли коробку и примостили ее сбоку у палетов со стретчем. Все, поехали! Я спешно прощаюсь с Толей, с чувством стыда, что приходится оставлять его одного посреди промзоны. 

- Ладно. Дойду как-нибудь.

Залезаю в кабину. Сзади на кровати лежит девчушка лет десяти и во что-то играет на планшете. Гриша смеется:

- Вот, познакомьтесь. Это - Лиля, моя старшая.

Я киваю.

- А это Паша... Просто Паша.

Тут и мне стало смешно. С меня разом схлынуло все напряжение и я удобно устроился на пассажирском сиденье. Едем! Гриша обещал дочке заехать в Икею - попить вкусного кофе, так что сначала мы едем туда. Девчушка играет в игру, где надо одеть кота и все спрашивает у Гриши нравится ему или нет, а он в свою очередь немножко подтрунивает над ней: Нет, это альбинос. Не красиво. А теперь это тигр. А теперь это тигр-гопник. Девочка в итоге решила вовсе не спрашивать у отца и просто тихо сидела сзади, скрестив ноги на манер Будды. Может она и есть Будда. Все дети святы и всезнающи.

Мы едем к большому торговому центру на выезде из города. Здесь посреди поля стоят Икея, Ашан и одноэтажный молл, набитый отделами с брендовой одеждой и забегаловками. В одной из них мы берем кофе, в другой пирожков. Американо и сосиска в тесте со стойким запахом коммерции. Нормальный ланч. Какое-то время ходим по отделу с игрушками. Гриша купил дочкам ракетки для бадминтона и набор воланчиков. Я же просто искал чем себя занять. Бросил в "Связном" сотню на телефон. Потом была долгая очередь в Баскин Роббинс, откуда внезапно пропала продавщица.

- Курит наверное. Может быть ты нас обслужишь?
- Не, Гриш, я больше по блинчикам мастер. - я махнул рукой в сторону отдела "Чайной ложки".

Гриша купил дочке мороженого и мы пошли на стоянку. Через пару минут мы уже на трассе. Попадаем в ту же самую пробку, которую так лихо пролетел Антон утром. Только теперь все по-другому. Я вижу как такие же лихачи дымят по обочине. Гриша чертыхается.

- Вот смотри молодцы какие. Через пару сотен метров они встанут и образуют третью полосу. Тогда мы здесь встанем очень надолго.

Он срывает с крюка рацию и говорит водителям фур, что стоят в крайнем ряду за нами:

- Парни, давайте-ка перекроем этим ребяткам дорогу.

Он сам разворачивает фуру так, чтобы перекрыть обочину. Последний лэндровер успевает проскочить чуть не задевая зеркалом о его кабину.

- Вот так. Приходится их учить. Теперь мы ждем.

Пробка двигалась очень медленно. Гриша включил свою подборку электронной музыки. Неплохой вкус, если учитывать что я в принципе такое не очень люблю, но всяко лучше той сладкоголосой ерунды которой меня пичкал Антон. Говорим о работе, о том, что я делал в Петербурге и о всяких мелочах. Спустя час перед нами открытая дорога и Гриша давит под 90. Это ограничитель скорости, да и весу у нас достаточно - лучше не рисковать.

- Хочешь я тебя удивлю? - спросил Гриша и лукаво улыбнулся.
- Давай.

И тогда произошло нечто. Когнитивный диссонанс. Гриша меняет плейлист и из колонок начинает литься классическая музыка! Моцарт, Прокофьев, Глинка! Я делаю круглые глаза.

- Что, не ожидал такого?
- Нет.

- А вот представь меня как-то на посту остановили. Инспектор спрашивает - что у тебя там играет? А я делаю погромче. Он такой - окей, езжай. Видимо подумал, что я совсем поехавший.

-Six-

Маленький мотылек на скорости врезается в лобовое стекло. Тельце от потока ветра сползает немного влево.

- Может еще живой? Подтолкни дворником?
- Не, на такой скорости уже не живой. А вот отмыть потом сложно.

Есть здесь где-то глубокая метафора.

Мы добрались до Сясьского ЦБК часам к 9. Гриша берет мой паспорт и делает нам пропуска, затем просит Лилю спрятаться на верхней койке и закрыться одеялом.

- Зачем?
- С детьми нельзя. Если увидят - ссадят на КПП и будет она сидеть там пока мы грузимся. Зачем это надо? Лилёк, постарайся поспать.
- Ладно. - тихо ответила девочка откуда-то сверху.

Мы встали у КПП и принялись ждать когда нас поставят на загрузку. Рядом стояло еще три фуры. Гриша пошел к охранникам показывать пропуска. Я курил на подножке и думал, как же все-таки странно все обернулось. С контрольной слышался гогот. Гриша вернулся, одним взмахом вскочил в кабину.

- Ждем. Думаю к 11-ти отпустят. Мужики нормальные. К тому же, здесь всего три фуры, а по графику должно быть штук 10. Опаздывают. А у нас полмашины всего загрузить.

От КПП бежит охранник с заплывшим лицом и щербатой улыбкой. Свистит и машет:

- Эй, раздолбай! Давай заезжай!
- Вот видишь! Они меня хорошо знают. - подмигнул мне Гриша.

Мы внутри. Ждем когда освободятся ворота. Загрузочная похожа на депо с кучей фур ожидающих загрузки. Вот и наши ворота.

- Засекай.
- Что засекать?
- Время, за сколько загрузят. А хотя нет, пошли-ка посмотрим.

Мне все интересно. Мы внутри. Смотрим как кары подвозят к нашей фуре палеты с туалетной бумагой, а двое работяг в масках шустро укладывают их ровными рядами. Гриша подталкивает связки к ним поближе, чтобы они не тянулись. Убирает листы картона, чтобы все было быстрее. Я присоединяюсь. Я и опомниться не успел, как мы были загружены под завязку. Стоп! Все! Закрывай!

- Сколько?
- Двенадцать минут!
- Вот видишь!

Гриша расписывается в накладных. Мы снова в кабине. У нас перегруз. Гриша бежит назад и просит снять пару рядов. Переписывают бумаги. Когда он вернулся я спросил - что случилось?

- Понимаешь, я мог бы поехать и так - машина позволяет, но у нас под городом есть автовесы. Если нас взвесят и будет перегруз - влепят неплохой такой штраф.

На выезде замечаю, что на ступеньках у КПП сидит малец лет пяти и болтает ногами. Кого-то поймали. С детьми нельзя. Гриша закидывает голову:

- Лилёк, ты как?
- Хорошо.
- Спускайся. Можно уже.

Мы покидаем Сясьстрой.

Авто-поезд мчится по трассе, а я смотрю на дорогу, которая теперь в двух метрах подо мной. Я никогда раньше не преодолевал такие расстояния в кабинах грузовиков. Новый опыт, и я не сказал бы, что не приятный. Гриша рассказывает о свей жизни, а я о своей. Мы знакомы больше двух лет, но так тепло никогда не разговаривали. Время от времени он переговаривается по рации - спрашивает как там на дороге впереди, передает привет. Лиля жалуется на то, что у нее разболелся живот. Оказалось, что они завтракали еще раньше меня, а потом ничего кроме кофе и булочек.

- Нужно срочно поесть - решает Гриша.

Лиля вяло протестует. Я же чувствую, что тоже проголодался. В Лодейнопольском районе Ленобласти есть интересный туристических комплекс. Если вам доведется быть в тех краях - обязательно посетите. Это маленький мотель и ресторанчик при нем. Называется "Фермер". Все очень прилично для придорожной забегаловки - интересный интерьер, меню из блюд традиционных для этих мест вепсской кухни и довольно приветливый персонал, который в полночь состоит из двух человек - женщины повара-кассира, и мужчины охранника-официанта. Еду нам подогревали, потому, что кухня уже закрылась. Я умудрился королевски поужинать огромной порцией пюре с куриной котлетой, пирожком с капустой и чаем. И это всего на 215 рублей! Где бы в городе такое поискать. Гриша кормил дочку форелью, салатом и соком, а сам взял пол тарелки солянки, блинчиков и чаю.

Я смотрел как отец и дочь едят, переглядываются, шутят. Я чувствовал, насколько мне не хватает чего-то подобного. Одни глаза, похожие черты лица, такая же улыбка. Семья - очень важная часть жизни человека. А на таком расстоянии от дома пожалуй это чувствуется еще сильнее. 

- Можно я твой чай допью?
- Конечно! На. - он протянул ей чашку, взъерошил ей волосы.

Вот и еще одно откровение моей поездки. Атомы Джека. Мы расплатились за ужин и поблагодарили персонал. Чтож, последний рывок до дома. Вот мы уже несемся по Карелии. С горы на гору.

- Вы превышаете допустимый предел скорости. - холодно заявляет женский голос навигатора.
- Проснулась! Я уже минут пять 120 иду под горку!

Гриша борется со сном. Мы начинаем долгий разговор о сути автоперевозок, о коррупции, налогах, политике, велосипедах. Я рассказываю о том, как мы с отцом замрзли под Медвежьегорском в 98-м. Дизельный форд. Он смеется и рассказывает как придумал штуку, которая не дает топливу замерзнуть. Я сам засыпаю, но стараюсь разговорить его как могу. Мы курим чаще обычного.  

- Главное в жизни, никогда не останавливаться, Паш. Само движение просто необходимо. Остановишься - тебя и растопчут. Пока руки-ноги целы нужно работать и над собой и во благо семьи.

Ты прав, друг. Конечно ты прав и сейчас я это понимаю как никогда ясно.

-Sept-

К трем часам мы подъезжаем к городу. Гриша рекомендует вызвать такси прямо сейчас. Сулажгора. Я набираю номер, называю адрес. Когда мы подъезжаем к его дому красный седан выруливает из переулка. Это за мной. Я жму Грише руку. Он снова улыбается. Прощаемся. Гриша будит дочку, а я бегу к такси. Паренек за рулем тоже клюет носом. Домой. Я смотрю на предутренний город и мне радостно и печально на душе. Как будто я познал что-то, чем никогда не смогу в полной мере поделиться с кем-то еще. А может быть это просто чувство свободы, чувство дороги и движения вдоль этого белого пунктира постепенно покидает меня. Вот мы уже во дворе. Мамин чихуахуа как обычно караулит на подоконнике. Завидев меня он срывается в радостном лае к двери. Я открываю своим ключом. 

- Хати! Привет, лисенок! Я тоже рад тебя видеть, малыш!

Мама встречает меня в халате и обнимает. Я забыл свои сигареты у Гриши в кабине. Курю ее ментоловые. Для меня расстелен диван и тарелка горячих пельменей на столе. Здорово вернуться домой. Надолго-ли?...